На тетю, казалось, и внимания не обратил. Что ж, ясно, она тут пока никто и звать ее никак.

Стоило ступить за порог, как вся моя уверенность испарилась, словно ее и не было. Казалось, что белоснежный мундир теперь невероятно тесен и неуместен. Будто я хотел перетянуть все внимание на себя. Дурацкий мяч жег бок. А в горле появился непонятный ком.

Судя по всему, нечто подобное почувствовала и тетя. Она даже споткнулась, хорошо, что я оказался рядом и подхватил ее.

— Мне кажется, что все это большая ошибка, — прошептала тетя.

— Граф Ирмер-Куликов со спутницей! — тем временем представлял нас дворецкий, уже оказавшийся в соседнем зале.

— Отступать теперь поздно, — сказал я, подталкивая тетю в зал.

Скромный фуршет, говорите? Ну, не знаю. В нашем мире это называлось «все включено» в пятизвездочном отеле. Меня лишь радовало, что гости не сидели за общим столом (мы именно так справляли дни рождения), а либо терлись у огромного «шведского» стола, либо беседовали, разбившись на небольшие группы. Судя по присутствию негромко играющих музыкантов, позднее предполагались танцы.

Что до публики, к сожалению или счастью, с большинством я знаком не был. Наверное, какие-то очень важные господа и дамы. Или просто — высокородные. К своему разочарованию, я не увидел Максутова, и к своему облегчению, Разумовского. Либо запаздывали, либо их вовсе не пригласили.

Император стоял в окружении трех дам и своего брата. Последний, к слову, шагнул навстречу натянуто улыбаясь. Что-то мне подсказало, что он бы предпочел меня здесь не видеть. Эх, Владимир Георгиевич, Вы не представляете, как это взаимно. Но что делать, правила игры задает Его Величество.

Вообще, брат Императора производил неоднозначное впечатление. В отличие от родственника, был он неказист, угловат и, скажем откровенно, некрасив. Но вместе с тем имел волевой взгляд и держался демонстративно прямо, словно носил собственную фамилию с невероятной гордостью. Даже и находясь на вторых ролях.

— Николай Федорович, — улыбнулся кузен, при этом внимательно оглядев мою тетю, — рад, что Вы приняли предложение.

— Было бы преступлением ответить отказом, — усмехнулся я, только потом поняв, как двусмысленно это прозвучало, — Ваше Императорское Высочество…

— Тут все свои, поэтому можно просто Владимир Георгиевич, — он сразу поправил меня.

Ну да, конечно, особенно я самый свой. Ровня всем этим аристократам. Но правила игры я принял.

— Владимир Георгиевич, сегодня моя команда выиграла турнир. И я хотел бы подарить Вам мяч, с помощью которого это было сделано. Пусть дух победы, который он еще хранит, витает теперь в стенах этого дома.

Дворяне, стоявшие поблизости, неожиданно стали аплодировать. А те, кто держались поодаль даже сделали несколько шагов по направлению к нам. Сам Император на мгновение прервал свой разговор.

— Вы не представляете, Николай Федорович, как это уместно, — улыбнулся Его Высочество, по-прежнему изредка поглядывая на тетю. — К тому же, этот мяч точно не пролежит без дела. Александр!

Из дальнего угла зала без всякого энтузиазма по направлению к нам защелкал каблуками сапог высокий парень. Говорят, на детях природа отдыхает. Мой ровесник был больше похож на Императора, то есть, на настоящего Романова, нежели на отца: высокий, с ясным взглядом серых глаз, прямым носом и мягкими чертами лица. И, кстати, он оказался мне знаком. Не так давно мы с ним рубились на футбольном поле. Паренек играл защитником за «Пажей». Собственно, его мундир демонстрировал принадлежность к Пажескому корпусу.

— Мое почтение, — чуть склонил голову он.

Я ответил ему тем же.

— Держи, — кинул князь. — Может, хоть мяч с духом победы научит тебя играть.

Спасибо, уважаемое Высочество, что множите мне врагов на ровном месте. Мало мне проблем. Я хотел преподнести оригинальный подарок, а не щелкнуть по носу сына князя.

Александр Романов молча проглотил обиду, взял мяч и скрылся из виду. Прости, дружище.

— О, наш застенный граф, — громко сказал Император, будто только что заметил мое присутствие. — И его спутница. Николай, представьте, пожалуйста.

— Ваши Императорские Величества, — кивнул я, угадав в невысокой стройной женщине жену Романова. Видел ее еще на Ристалище. — Господа, дамы, я хочу представить Вашему вниманию мою родную тетю, Марию Семеновну Никольскую.

Тетя Маша сделала неуклюжий реверанс, хотя для меня и это было в диковинку. Где только успела подсмотреть? Явно не в интернете загуглила.

Сейчас должна была наступить напряженная пауза, покуда все присутствующие бы рассматривали тетю. Но внезапно императрица взмахнула веером, подошла к нам и мягко взяла гостью за локоть.

— Дорогая, расскажите нам все. Как у вас одеваются, что сейчас в моде?

Она увела тетю за собой. Следом, словно шлейф от платья, проследовали прочие модницы. Император усмехнулся, потеряв ко мне интерес, и тут же отвлекся на ближайшую компанию. Рядом со мной остался лишь Владимир Георгиевич. Однако именно он неожиданно и заговорил.

— В следующий раз, когда будете создавать заклинание, подумайте над тем, что в каждом доме у высокоранговых магов существуют свои защитные заклинания. Мои, к слову, задуманы таким образом, что колдовство всех входящих сюда перестает работать.

Я торопливо отыскал глазами тетю и понял, о чем говорил князь. Моего заклинания на ней не было. Именно сейчас тетю Машу мог просканировать Взором любой маг.

Глава 19

Я боялся, что тетя окажется белой вороной. На нее будут тыкать пальцами, смеяться за спиной или даже откровенно издеваться. Нет, касайся это меня, так плюнул бы, пусть делают, что хотят. А когда я буду отсутствовать, могут и бить ногами. Но меньше всего мне хотелось, чтобы тетя Маша расстраивалась.

Как оказалось, мои опасения были напрасны. Потому что «застенная графиня» (именно так стали вполголоса называть тетю, хотя никакого дворянского титула ей еще не пожаловали), произвела настоящий фурор. Даже не знаю, что стало тому причиной.

С дамами она говорила мягко, откровенно и в то же время без грубости, с удовольствием рассказывая о своем мире. Мужчин испытывала внимательным взглядом, отчего многие начинали смущаться, а после произносила какую-нибудь двусмысленную фразу, которую можно было истолковать и как ответ, и как какой-то странный намек. Да, я знал, что у нее в молодости было много поклонников, и именно после смерти моих родителей тетя Маша замкнулась в себе. Но не думал, что она настолько роковая женщина.

Даже неумение танцевать тетя Маша обернула в свою пользу. Я глазом не успел моргнуть, но спустя каких-то секунд тридцать уже все дамы учили тетю, как правильно двигаться при полонезе, или как меняться партнерами при лендлере. И Мария Семеновна оказалась способной ученицей. Всего через полчаса, пусть и не без недочетов, но она танцевала с аристократами, выстроившимися в настоящую очередь. А свободные дамы стояли неподалеку, участливо глядя на свою протеже.

Мне хотелось выйти к центру зала, улыбнуться и громко спросить: «Какого хрена тут вообще происходит?». Но приходилось просто стоять, глупо улыбаться и следить за гостями.

— Вы зря беспокоитесь, — подошел ко мне Владимир Георгиевич. — Взор все же слишком сложное заклинание, второй ранг как-никак. Вряд ли кто-то обнаружит, что Ваша тетя маг. По крайней мере, здесь.

— Господин Никитин, если я не ошибаюсь, первого ранга, — указал я на мужчину преклонных лет, вьющегося вокруг Императора. — И Его Превосходительство господин Голубев.

— Голубев пьян настолько, что через четверть часа его жена попросит извинения и по причине усталости мужа они откланяются. Никитин больше всего заинтересован своей карьерой, а не тем, что происходит вокруг. Он все надеется выслужиться перед Его Императорским Величеством, оттого крутится рядом как собачонка, все время смотрит в рот Государю. Даже брату это противно. Никитину и в голову не придет осматривать Взором гостей. Кто еще? Разве что старик Розанов. Он был двойкой лет десять назад. Думаю, сейчас едва ли осилит заклинание третьего ранга.