— Ага, Протопопову. А лучше сразу дать ему факел в руки и сказать сжечь все к чертям. Ты отвечаешь за ремонт, проводить состязания будет Дмитриева. Она, знаешь ли, стала довольно популярна после недавнего матча.

Что было истинной правдой. Лиза на собственной шкуре поняла, что означает «проснуться знаменитой». Мне подумалось, что это в застенном мире хорошо развита профессия папарацци. Однако местные журналюшки тоже оказались не лыком шиты. Всего за одну ночь они узнали и адрес, и имя (это, кстати, было несложно, достаточно добраться до протокола), и состряпали нечто вроде интервью из комментариев Лизы. Их они получали, пока девушка выходила из дома и говорила, что ничего рассказывать не будет.

За одну ночь Дмитриева стала иконой здорового феминизма, если можно так выразиться. Ей даже поступило два рекламных предложения от лавки товаров повседневного спроса для женщин и магазина корсетов из китового уса. В первом случае даже текст рекламы сами написали: «Елизавета Павловна Дмитриева покупает товары у лавочника Севастьянова».

На все предложения девушка ответила вежливым отказом. Для ее родителей оказалось большим шоком пристальное внимание города к их дочери. Они явно к такому не привыкли. Но, по словам Лизы, ничего страшного не произошло. После суточного препирательства отец даже заказал ей новую вратарскую форму. Правда, втайне от жены. От греха подальше.

Я же решил сыграть на временной известности своей лицейской подруги. Хотя бы потому, что после Разлома у меня были серьезные опасения по поводу успешности состязаний. До этого ли будет людям?

Однако шестнадцать платных заявок ценой по сто рублей за команду смели за считанные минуты. Если так пойдёт, придется увеличивать квоту. Или цену. И тот, и другой вариант меня вполне устраивал.

Итого, тысяча шестьсот рублей за выходные. Плюс платное посещение для зрителей в размере пяти рублей, которые будут собирать уже по месту. В качестве контролеров и охраны от незаконного проникновения выступили мои знакомые простолюдины. Хотя я понимал, скорее всего, зайцами кто-то да проникнет. Эта проблема не решится, пока на территории завода не будет стоять нормальный забор. Но дворяне точно заплатят. Не станут же по курмышам1 лазать?

Я бы с радостью остался сам. Все, что касалось денег, мне хотелось контролировать лично. Однако от предложения Максутова нельзя было отказаться. Да и, как выяснилось, никаким предложением это не являлось. Скорее, констатацией факта.

И вот субботним морозным утром я вышел на улицу, к ожидавшему меня Конвою. В достаточно короткий срок мы доехали до границы Петербурга, к стене, где уже собралась большая часть процессии. Помимо знакомых мне Извольского, Разумовского и Максутова, здесь было очень много знатных господ. Основной частью — военных, в высоких чинах и с самым надменным выражением лица. Но всех их объединяло нетерпение, с которым они вглядывались в каждый подъезжающий экипаж.

Подобная участь не миновала и меня. Вообще, довольно неуютно чувствуешь себя, когда за тобой следят десятки взглядов. Некоторые даже кивали в мою сторону, явно узнав в молодом лицеисте застенца. Но вскоре и они утратили свой интерес, когда вдоль набережной застучали колеса очередного экипажа. Навстречу мне шагнул один лишь высокородный.

— Доброе утро, Николай, — улыбнулся Максутов, держа мундштук с тонкой сигаретой. — Великолепный день, чтобы нанести визит к твоим сородичам, не так ли?

В этом он оказался абсолютно прав. Солнце светило ярко, ветра не было, а к легкой прохладе я постепенно привык. Собственно, с этим расчетом и не взял ни одну из шинелей, которые нам выдали в лицее. Первая — легкая, суконная, с пелериной, предназначалась для слабых морозов. Вторая — плотная, шерстяная, с двухслойным плетением, рассчитывалась на крепкие холода.

— Вернуться домой после долгого отсутствия всегда приятно, — ответил я.

— Зачастую не рекомендуют возвращаться туда, где тебе было хорошо. Чтобы не разрушать иллюзию.

— Я все же рискну. Итак, по всей видимости, мы ждем Императора?

Вопрос был вполне себе риторический. Кого еще могли ожидать эти высокопоставленные люди утром, вглядываясь в экипажи.

— Верно. Их Императорское Величество скоро должны подъехать. И тогда уже двинемся.

— Игорь Вениаминович, а позвольте полюбопытствовать о цели нашего визита?

— Переговоры с застенцами по поводу сложившейся ситуации, — внимательно посмотрел на меня Максутов. — Знаешь ли, там, — указал он в сторону туманной преграды, — тоже возникли Разломы. Только застенцы оказались к ним совсем не готовы. И сейчас они напуганы. А в страхе человек, любой, может наделать много глупостей. Мы хотим их от этого предостеречь.

— Какую роль в этом играю я?

— Ну… — протянул дворянин, словно раздумывая. — Ты маг. Вдруг нам понадобится твоя помощь? — с едва скрываемой улыбкой, ответил Максутов. — Тем более, свидетеля трех Разломов. Тебя можно назвать в них большим специалистом.

— Я бы посмеялся, Игорь Вениаминович, вот только меня подняли чересчур рано, поэтому настроения веселиться нет, — начал злиться я, но старался не показывать этого. — Вон там стоит Его Императорское Высочество великий князь Владимир Георгиевич. Если не ошибаюсь, он второго ранга. Рядом с ним Его Высокопревосходительство князь Разумовский. Тоже второй ранг. Далее Голубев, Шувалов, Никитин, Румянцев. Люди разного достатка и положения. Что же может их объединять?

— Ты неплохо поднатаскался в знании придворных особ, — усмехнулся Максутов.

Я позволил себе проигнорировать его слова и продолжить:

— Их объединяет то, что все они единицы. Самые могущественные маги в Петербурге. Вот только, если верить слухам, тот же Никитин в сильной опале. Впрочем, как и Вы.

— Слухи — не самый достоверный источник информации, — сухо заметил Максутов.

— Чтобы не слышать их, пришлось бы ходить с закрытыми ушами, — пожал я плечами.

— Твоя правда, — покрутил свой тонкий усик Игорь Вениаминович. — Петербург стал слишком мал, чтобы говорить что-то на одном конце и надеяться, что это не услышат на другом.

— Иными словами, Его Императорское Величество собрал для поездки на переговоры слишком разных людей. Даже тех, с кем у него не самые лучшие отношения. И руководствовался лишь магическими способностями. Судя по всему, этих людей хватит с лишком, чтобы стереть мою родную Самару с карты.

— Ты немного недооцениваешь наших магов, — будто бы даже обиделся Максутов. — Помимо тех, кого ты назвал, среди Конвоя еще генерал Киселев, тоже первого ранга. И около двадцати двоек среди сопровождения.

— Мы готовимся к полномасштабному вторжению? — скривился я. И только потом осознал, что сказал «мы».

— Нет, тогда бы здесь оказались все единицы Петербурга. Но кто-то же должен защищать город, пока нас нет. Все проще, Император впервые посещает Застенье. Надо пресечь все возможные инциденты.

— И теперь мы возвращаемся к моему вопросу. Зачем там я?

Максутов тяжело вздохнул. Он походил на шулера, обман которого раскрыли. Я бы не удивился, если б сейчас Игорь Вениаминович нашел срочные дела или попросту отказался беседовать. Однако, к моему немалому удивлению, Максутов все же стал говорить:

— Видишь ли, Николай, ты довольно любопытная фигура. Вроде козырного валета. Не самый большой козырь в колоде, но с его присутствием приходится считаться. Первый человек из того мира, к которому перешел дар. Твое имя уже облетело все застенье. Ты стал важным символом, что каждый из них может стать магом. И Император вынужден демонстрировать, что с тобой все в порядке.

— А это правда? Я не про себя. Что магом может стать каждый?

— Когда-то считалось, что магия приравнена к проклятию, — ответил Максутов. — Она проникла в наш мир слишком внезапно и принесла одно лишь горе. Ты знаешь, сколько людей погибло от морового поветрия?

— Читал, — пришлось кивнуть ему.

— Моровое поветрие напрямую связывают с магией. Говорят, что долгое время был открыт большой Разлом в наш мир. Магии выплеснулось слишком много и не все люди смогли приспособиться. Здесь, как я понял, никакой болезни не было.